1. Имя и Прозвище:
Chōsokabe Motochika, Чосокабэ Моточика (как слышу, так и пишу в случае имен). Прозвище – Демон Онигасима, или же Демон Западных Морей.

2. Возраст:
Судя по всему, в мире Сэнгоку Басара Моточика родился поздней 1538, потому как выглядит лишь немногим старше Датэ Масамунэ – лет на двадцать семь – тридцать. Ориентировочно примем, если мастер не против, что Чосокабэ 29 лет.

3. Титулы, статусы, воинские звания:
Даймё четырех провинций острова Сикоку – богатой сельскохозяйственной Сануки, имеющей запасы полезных ископаемых Иё и бедных рыбацких Тоса и Ава.
Лидер всея пиратства Японии.
Люди Моточики называют его «Аники» - полублатное словечко, что на русский наиболее точно переводится как «братан» или «брателло» (английский вариант – «Big Bro»).
За физическую силу, яростный нрав и огненные атаки получил прозвище «Демон Онигасима» (Демон Западных Морей) или просто «Демон Запада».
Порой называет себя демоном-садовником, а Море Сэто (Внутренне японское море) – своим садом.

4. Внешность (не менее 5ти строк):
Рослый – для японца, во всяком случае: как минимум, на голову выше японца среднего роста. Крепкого, поджарого телосложения, мускулистый, в отличной физической форме – подтянут, ни грамма жира, рельефные мускулы вплоть до пресловутых кубиков на прессе.
Лицо острое, чуть вытянутое к низу. Нос – длинный, прямой; губы – узкие, бледные. Подбородок достаточно волевой, но не слишком крупный. Очертания лица весьма тверды. Уши среднего размера, плотно прилегают к голове. Треть лица закрывает кожаная повязка – весь лоб, левый (потерянный) глаз, левую скулу до виска и часть щеки. В каноне ничего не сказано про то, что скрыто под повязкой; позволю себе допущение, что там чудовищный ожог (см. био).
Волосы у пиратского атамана абсолютно седые – даже брови и ресницы. Именно седые, потому как глаза у него не красные, как у альбиноса, а нормального светло-серого цвета. Прическа, конечно, оставляет желать лучшего – стиль «меня молния ударила пять раз, с той поры я не причесывался» - то есть всё торчком, и хорошо еще, что в одном направлении, а не во все стороны.
Одевается Моточика (как, впрочем, и многие в этом мире) весьма эксцентрично. Он отдает предпочтение сиреневому, лиловому и фиолетовому цветам – в память о детстве. На плечи его – прямо на голое тело - накинуто нечто среднее между коротким кителем и гусарским ментиком, который держится только благодаря тому, что он поверх он схвачен ремнями перевязи – для чего перевязь, кстати, это вопрос – не якорь же в ней носить? Но она есть. Поскольку верхняя часть костюма Чосокабэ-доно отличается таким минимализмом, ничто не скрывает двух длинных и широких шрамов на боку. Так же Моточика носит бронированные перчатки – толстые стальные пластины, нашитые на покрашенную в любимый оттенок толстую замшу.
Широкие пиратские штаны – хакама – не хакама, непонятно что – заправлены в высокие, до колена, стальные сапоги, соединенные с наколенниками и набедренниками. Такой уж странный человек Чосокабэ-доно – оставив полностью незащищенными голову и торс, он надежно защитил конечности – видимо, он способен понять только смертельные раны, но презирает возможность остаться калекой без руки или ноги.
Завершает пиратский имидж ярко-желтый попугай в алой бандане. Как попугай оказался в Японии и почему его зовут Фууринто-тайчо (или просто Тайчо), есть великая загадка.

5. Характер (не менее 5ти строк):
Характер у атамана, на первый взгляд, подходящий его прозвищу – взрывной, яростный, бесстрашный, жестокий к врагам. Да и сам Чосокабэ-доно порой производит впечатление полного отморозка, особенно когда с ухмылкой отдает приказ утопить к пиратской бабушке эскадру Мори посредством главного калибра Фугаку. К врагам Моточика действительно беспощаден, это так – но он не просто очередной «завоеватель Японии» или беспринципный морской грабитель. Скорее ему бы подошел эпитет «благородный разбойник». Он бывает и жесток, и импульсивен, но при этом он и благороден, и щедр, и великодушен. В отличие от многих правителей эпохи Сенгоку, он не стремится к завоеваниям – по мнению Моточики, от этого только одни беды; да и море куда больше его интересует, чем земля. Пусть тот, кто будет смел и силен, возьмет себе земли Японии, если сможет, но он оставляет за собой право на все моря, и вот тут он конкурентов не потерпит. На самом деле, Моточика хотел бы, чтобы просто все хорошие парни надрали задницы всем плохим, закрепились в своих владениях (не начав, кальмара в дышло, войн за дележку земель, захапанных у негодяев), отправили стариков на почетную пенсию и в стране бы уже воцарился мир, но он понимает, что так не будет. Впрочем, порой ему кажется, что при всем его стремлении к миру, не так уж и плохо, что их эпоха так яростна – она заставляет вспыхнуть множество отважных и сильных личностей, которые в мирное время просто свернули бы себе шеи, пытаясь совершить невозможное. Да и торговля с наукой идут семимильными шагами в последнее время – его Фугаку тому подтверждение.
Впрочем, так или иначе ему приходится участвовать в войне – пусть и с оборонительных позиций – Сикоку, конечно, не такой богатый остров, но всё-таки четыре провинции кус достаточно лакомый, да и независимый «король пиратов», который контролирует море Сэто вооруженными силами, да и остальные воды тоже в некотором роде, хотя и по-иному, является занозой во многих неугомонных задах. Того же Мори Мотонари, например. И, пожалуй, этот самый Мори Мотонари это единственный, на кого Моточика действительно на полном серьезе может пойти войной со всеми вытекающими – противно даже думать, что приходится жить в одной Японии с правителем, который так наплевательски относится к своим землям и людям. Нет, есть, конечно, и другие уроды, вроде того же Нобунаги, но Нобунага или там этот его Акети – они же просто при рождении на Тигра Каи темечком с крепостной стены упали, а Мори… Мори он разумный, нормальный и расчетливый говнюк. Как порой по этому поводу шутит сам Моточика, «если с «Солнца Аки» убрать все пятна, то окажется, что нет никакого «Солнца Аки»».
В свою очередь, вряд ли (за исключением разве что Датэ Масамунэ, пожалуй) можно найти правителя, который так заботится о своих подданных, как Чосокабэ-доно – притом, он заботится равно и о воинах, и о ремесленниках, и крестьянах - на Сикоку никто никогда не будет голодать и жить в нищете, пока он там правит. Это не значит, что в его владениях нет бедняков – бедняки там есть, как и везде. А вот нищих – нищих нет, и не будет. Если кто-то хоть сколько-нибудь желает и может работать, его обеспечат миской риса, одеждой и дровами на зиму. За немощными обязана ухаживать община, да и отчисления из казны на благоустройство городов и деревень поступают исправно – оттого и люди Моточики работают исправно, не жалея сил, и безропотно платят налоги, что видят, на что идут их силы и их деньги. Моточика не просто хороший правитель, как, скажем, Уэсуги – он еще куда сильнее, чем большинство дайме, любит свой народ, свою землю и свои воды от всего своего большого сердца. В каком-то роде он сам одно больше сердце своей земли, всеобщий аники, к которому всегда можно прийти, когда у тебя беда, и он закроет тебя от врагов и поможет в беде. При этом он и не замкнулся в своей скорплупе, мол, «вот моё, и пошли все вон». Моточика с великодушием принимает беженцев изо всех окрестных земель – все, кто бегут от войны, притеснения, поборов, находят на Сикоку прибежище, пока они согласны жить по простым правилам взаимоуважения и взаимопомощи. Да и оказать помощь в борьбе с каким-то мерзавцем он никогда не против – кто бы это там ни был, Ода Нобунага, Тоётоми Хидеёси или еще кто.
А в целом, Чосокабэ склонен видеть в людях хорошее, и чтобы завоевать его уважение, достаточно просто быть хорошим человеком. Ну или, может быть, сложным и противоречивым, даже, черт с вами, богатым внутренним миром – просто не надо быть ублюдком, можно ведь нормально относиться к тем, кто вокруг – и особенно к тем, кто зависит от тебя! Неужели так трудно понять, что даже самый маленький человек заслуживает уважения, потому что он живой и разумный?
Впрочем, и жизнь, и разум в эпоху Сенгоку стоят меньше, чем лист на ветру. Именно поэтому он, Чосокабэ Моточика, будет королем пиратов, будет жестоким воином, будет Демоном Онигасима, чтобы выгрызать для тех, кто доверил себя ему, лучшую долю, чем стать прахом под ногами надменных правителей.

6. Биография(не менее 15 строк)
Сразу прошу прощения за объем и буйство фантазии.

На Сикоку правит сильнейший. Так в этом мире было всегда, и от этого все беды и все великие свершения Чосокабэ Моточики.
Тоса – бедная провинция. Холмы, горы, побережья – мало места для рисовых полей, сложный рельеф затрудняет постройку крепостей и дорог, полезных ископаемых, считай, вообще нет. Вот и живет народ там небогато, больше охотой, рыбалкой, добычей жемчуга или заготовкой леса. И правитель это провинции – тоже не совсем небогат для дайме. Для дайме, скажем откровенно, практически нищ. Зато люди его любят и поддерживают. И растет у бедного даймё Тоса единственный наследник, вот только беда – родился мальчуган крепким, а пока подрос – неожиданно оказался очень слабым, еле-еле в нем теплится жизнь. Вроде и не болеет ничем, а только квелый, тощий, кажется – подует ветерок и унесет его из родного замка в открытое море. Родитель в таком положении дел – виданное ли дело, ничем дитя не болеет, а всё равно – ни живой, ни мертвый – по японской традиции углядел проклятие и работу злых духов. Что сделать, чтобы от ребенка проклятие отвести и злых духов запутать? Ответ тоже известен – сделать вид, что он – не он, чтобы уберечь. И родители Чосокабэ, по японской традиции же, начианют одевать маленького наследника в девчачьи кимоно, усиленно делая вид, что не сын у них родился, а дочка – вдруг поможет, и отстанут злые духи от горемыки? Не помогло. Казалось, ребенку совершенно всё равно, во что его там рядят и чем поят – большую часть времени наследник, (с помощью приставленных к нему слуг на удивление быстро и по своей воле научившийся читать - в четыре-то года! – хоть какая-то родителям отрада, умным растет) проводил над рукописями о героях старины, о войне Тайра и Минамота, о Фудзивара и Камакура, а остальное время пребывал в каком-то сомнамбулическом состоянии – бледный, немощный, мрачный ребенок, из которого слова клещами не вытянешь. Так продолжалось, пока ему не исполнилось восемь лет. А потом впервые в его судьбе сработал безжалостный закон «на Сикоку правит сильнейший».
Дело в том, что тот владыка всего Сикоку, что правил на момент рождения Моточики, не особо-то интересовался делами в Тоса и Ава. Провинции бедные, что с них взять? Дань исправно платят – и ладно. А кто там правит… да кто бы ни правил, лишь бы платил и не бунтовал. Но однажды на Сикоку вместе с родней прибыл изгнанный с соседнего Аваджи феодал. Его род попытался захватить власть на родном острове, но проиграл решающую битву и был вынужден бежать. На Сикоку. Где правит сильнейший. Атака была внезапной и коварной, несколько прибрежных крепостей были захвачены одним ударом, после чего предводитель захватчиков бросил вызов тогдашнему правителю – поединок за лидерство. Слабый лидер, которого давно пытались подсидеть некоторые из его подчиненных, решил таким образом доказать свою силу… и проиграл. Часть его людей сразу же перешла на сторону победителя, остальных быстро перерезали, и новый властелин Сикоку начал на каждый руководящий пост ставить кого-то из своих родственников. Самураи Тоса и Ава надеялись, что их, как обычно, никто не тронет, или с них возьмут клятву и оставят в покое, но не таков был новый сильнейший. Он не доверял никому, кроме своих родственников, и как только были улажены дела в Тоса и Ава, после всех заверений в том, что всё, кроме налогов, останется по-прежнему, он напал на две бедные провинции, которые мало что смогли противопоставить внезапно появившимся под стенами замков даймё захватчикам – те, кто был ближе к границам, или предали, или были уничтожены прежде, чем смогли передать весть.
Моточика навсегда запомнил тот бой. Они пришли ночью, и множество огненных стрел взметнулось в небо, обрушившись на замок. Ворота были взорваны – у врага был купленный в Китае порох – и поток воинов ринулся внутрь. И началась резня. Ребенка не успели укрыть – мать бежала с ним на руках к убежищу, потайной комнате, когда выскочивший из пылающего коридора воин один движением насадил её на копье.
Вот тут впервые слабый и болезненный ребенок проявил себя. С диким воплем – и голыми руками, в припадке бешенства он кинулся на врага, но сопляка только и удостоили, что ударом ноги в грудь. Слабый и болезненный, он отлетел к стене, и не смог встать. Сознание померкло. Очнулся он, впрочем, довольно скоро – полыхал уже весь замок, и он, задыхаясь от едкого дыма, бежал по коридорам, надеясь выбраться. Коридор, где осталась его мать, был уже завален горящими балками, и ему оставалось только бежать. Бежать. Бежать. Ему повезло – он, задыхаясь и кашляя, успел проскочить в пылающее окно. Не веря тому, что происходит – и еще не зная, что уже поседел – он обернулся посмотреть на свой полыхающий дом… и тут горящее здание обрушилось, и пылающее полено, вылетев из недр пожара, ударило его в лицо. Не было даже боли. Только тьма.
Он очнулся только через две недели, в рыбацкой хижине. Как оказалось, на пожар, после того как всё кончилось, сбежались окрестные крестьяне во главе со священником местного монастыря. Им не дали даже похоронить старых господ, как полагается, разогнав, но монах успел заметить среди пепла ребенка в обугленных остатках того, что раньше было дорогим лиловым кимоно, совершенно седого и с чудовищным ожогом на лице. Его, выдав за мертвого, он всё-таки смог вытащить, вымолив похороны хотя бы для нечастного ребенка – тем более, что трудно принять за живого мертвенно-бледного и обожженного, потерявшего глаз мальчугана. Поначалу, настоятель ухаживал за ним в монастыре, однако крестьяне донесли, что новый правитель хочет посмотреть на могилу ребенка и удостоверится, что единственный наследник клана Чосокабэ действительно мертв. Полумертвого мальчишку успели передать рыбаку, а за его могилу выдали могилу умершего недавно от оспы мальчишки-служки, бывшего при храме. К счастью, разрывать могилу никто не стал, удовлетворившись подробным рассказом о том, от чего умер ребенок и обзором самой могилы с детским и посмертным именами. Посмертное имя на камне было «Моточика». А ребенка передавали и передавали от одной рыбачьей общины к другой, за неделю перевезя из Тоса в Ава. К счастью, настоятель послал вместе с ним запас лекарств, и сердобольные рыбаки не забывали делать ему перевязки и поить укрепляющими отварами. Это всё узнал выживший наследник уничтоженного рода узнал от рыбака уже впоследствии. Поначалу он только узнал, что случившееся – правда. Разумеется, ребенку было невероятно тяжело жить с таким грузом – несколько дней и ночей и он ничего не ел и не пил, и почти не спал. Слезы все, до конца, вышли уже на первый день, всё остальное время мальчишка просто лежал в прострации, ни на что не реагируя, позволяя только делать себе перевязки, а на третий день внезапно встал. И старый рыбак ужаснулся, увидев что-то невероятное, что глядело в мир из единственного глаза седого тощего мальчишки. Там точно полыхали костры Ада. И ребенок, даже не пожелав взглянуть на еду, потребовал у старика рассказа о том, как всё было. И рыбак рассказал ему, а мальчуган только сказал – «значит, Моточика, да? Теперь я Моточика…», после чего поел и лег спать. И спал еще сутки. А потом он спросил, если тут храм неподалеку, и, узнав, что есть, попросил отвести его туда. Поговорив с настоятелем, Моточика упросил его принять себя в монашки – голову ему обрили, что как нельзя лучше скрывало седину, а уцелевшую бровь он мазал углем – так, на всякий случай. Повязку же на лице выдавали за то, что в лесу на ребенка напал медведь, когда тот пошел со старым монахом за хворостом. Так Моточика прожил еще год, пока его раны полностью не излечились, а потом попросил настоятеля отпустить его на материк. «Я всё равно буду мстить» - сказал он – «но тут обучаться владеть оружием слишком опасно». Старый настоятель только улыбнулся и сказал – «Что же, тогда подожди. После праздника Бон два монаха отправятся в братскую обитель в горах, и ты поедешь с ними». Моточика согласился. Он всё равно планировал сбежать где-то по дороге, но старый монах только сказал – «Лучше всего тебе будет теперь жить там, если ты хочешь отомстить. Ямабуши знают толк в том, как браться за оружие».
Сопроводительное письмо от настоятеля сотворило чудеса. Мальчугана из той обители отправили дальше в горы, в небольшую общину, где действительно жили самые настоящие монахи-воины, горные старцы. И он тренировался вместе с ними. Нелегко было девятилетнему болезненному ребенку жить там, но неукротимое пламя ненависти и пепел родного дома, стучавший в его сердце (а еще укрепляющие отвары и мази монахов) помогли ему держаться. И уже через год такой жизни от былой болезненности не осталось и следа, а к шестнадцати годам он мастерски владел нагинатой, длинным и коротким мечом, копьем-яри и луком. Под кожей его были не мышцы – сталь, и не только не ослабший, но еще сильнее разгоревшийся с годами огонь мести неукротимо пылал в его единственном глазу, пугая порой даже видавших виды монахов. В семнадцать он уже побеждал всех воинских наставников, и тогда настоятель, старый и мудрый наставник всех ямабуши провинции, собрал ему еды и одежды в дорогу, позволил выбрать себе одно оружие из арсенала братии (Моточика взял наиболее полюбившуюся ему нагинату) и сказал ему: «Ты приходил сюда, чтобы стать сильным и отомстить. Ты стал сильным. Теперь иди и делай что задумал, седой юноша с каймё вместо имени, а уж как станешь правителем – не забывай уж ничтожных иноков-то».
Моточика поклонился настоятелю до земли – и пошел.
Он шел и шел. Монах – не монах, самурай – не самурай, но рискнувшие напасть на него разбойнички быстро убеждались, что связываться со странным бродягой себе дороже. Впрочем, действовал он как-то странно – старался первым делом убить атамана и нескольких приближенных, после чего заявлял «я теперь у вас атаман». Пожив с разбойниками несколько дней, убрав всех недовольных и закрепившись, Моточика говорил – «мне дальше пора», назначал главного и давал наказ – двигаться к порту в Осаке, де, предстоит большое дело, можно отхватить большой куш, а там еще его, молодого атамана, ребята ждут. Такими темпами он шел без малого полгода, хотя до Осаки было не так уж и далеко, зато, придя, обнаружил семь из посланной им дюжины банд, а это были уже добрые полторы сотни вооруженных и злых бойцов. Собрав их вместе, Моточика посвятил их в своих планы. «Сикоку» - сказал он – «будет нашим, лоботрясы! Не лучше на вольном море стать королями пиратов, чем прозябать в этих горах?! На Сикоку правит сильнейший, как я сражаюсь, все видели – я убью нынешнего даймё в поединке – сделаю так, что вызов будет брошен при всех и отказаться он не посмеет – а вы мне нужны, чтобы, когда я его убью, вокруг меня были мои верные братаны, а не его сброд!»
План был безумным, но все запомнили, как владел нагинатой их вожак, и такая сила, такое пламя было в его словах, что ему поверили и готовы были пойти за ним хоть на такое безумие, будучи уверенными в победе. Тогда-то впервые и прозвучало – «Аники! Аники! Мы с тобой, братан, веди нас!»
Ночью, на лодках, они тайно проникли на акваторию порта, и захватили корабль с Сикоку, убив всех самураев, а простым матросам дав выбор – или служить новому капитану, или при выходе в море – за борт. Что оставалась тем, кроме как согласиться? Со временем они, впрочем, втянулись в вольную жизнь и стали полноправными членами банды «Фугаку», как назвал свой первый корабль новоявленный пират. Так началась пиратская карьера Моточики. Полгода он, ведомый яростью, щелкал как семечки корабли Сикоку, вовремя успевая скрыться от погони, и не оставлял свидетелей того, что капитан пиратов – одноглаз и сед (голову брить он перестал после ухода от ямабуши). Прятался по нейтральным зачуханным портам в Аваджи или поблизости от Осаки. Там, в портовой таверне, к нему как-то подошел невзрачный человек и сказал – «Я знаю, что предо мной достославный и многообещающий капитан, ас морского промысла. Не хочет ли глубокоуважаемый Чосокабэ-доно» - тут Моточика вздрогнул, потому что представлялся-то он, разумеется, последний год везде только псевдонимом – «вступить в гильдию подобных ему отважных капитанов?»
И Моточика, узнав, что к чему, вступил, тут же заплатив первый взнос с месячной добычи из своей доли. Невзрачный человечек рассыпался в комплиментах дальновидности и мудрости капитана, после чего дал ему ременную перевязь. «Вот» - хихикнул он – «гильдейский знак».
Так Моточика стал членом «берегового братства», с одной стороны, отдавая проценты с прибыли в кубышку, а с другой – пользуясь поддержкой и привилегиями членов тайного пиратского и контрабандистского ордена. Правда, ему приходилось и не трогать корабли, капитаны которых платили взносы братству и носили охранные грамоты от «адмирала», но корабли лидера Сикоку не имели их – деспот был слишком надменен, чтобы платить каким-то там бандитам. Пока что ему удавалось избегать огласки на Сикоку своей внешности (а значит – и личности), но он понимал, что так долго продолжаться не может. Да и не мог забыть обещание своим бойцам, что Сикоку будет принадлежать им.
Но тут пирату улыбнулась удача. Как-то раз в вечернем тумане они захватили судно, шедшее не от Сикоку, а на него – и оказалось, что там плывет делегация молодого дайме Аки, Мори Мотонари, договориться о торговых соглашениях с лидером Сикоку. Уже прозванный за грозный нрав и неудержимость «Демоном»,  правда, пока еще просто, без «Западных Морей», Моточка быстро смекнул, что к чему. Делегацию заперли в трюме, сам он и его матросы переоделись в одежды воинов Чугоку, и поплыли прежним курсом, узнав, что их враг обещал лично встретить послов на своем корабле с сопровождением, чтобы защитит тех от бесчинств проклятых пиратов. «Фугаку» же шел дальше, скрытый туманом. Однако когда встречающие прибыли, с корабля-ловушки просигналили, что нужно состыковаться бортами, перекинуть сходни и срочно о чем-то поговорить. И враг купился. Однако, как только сходни были перекинуты, а отряд даймё Сикоку спустился на палубу захваченного Чосокабэ корабля, Моточика и его люди бросились в атаку, а Фугаку (еще не крепость, помним – просто пиратский корабль) высочил из тумана и, дав залп из пушек по второму кораблю, навязал тому абордаж. Завязалась битва, где Моточика впервые раскрыл, кто же он такой и чего хочет.
«- На Сикоку правит сильнейший» - закричал он – «Я, Моточика Чосокабэ, прозванный морским дьяволом, восставший из мертвых, бросаю тебе, ублюдочная тварь, жрущая гниющие трупы, вызов на бой за лидерство перед лицом своих и твоих солдат!»
Поняв, что все эти годы его обманывали, враг Моточики в бешенстве налетел на него, и начался долгий и тяжелый поединок. Паритет был как между капитанами, так и между командами – на захваченном корабле небольшой отряд вместе с капитаном крепко держался против атаки врага, в то время как пираты с Фугаку атаковали второй корабль противника. Долго время никто не мог взять верх, пока, наконец, пираты не начали побеждать на обоих фронтах, но тут предводитель врага исхитрился своей двухлезвийной алебардой перерубить древко нагинаты Моточики и ранить того в бок. Однако, это не заставило все эти годы жаждавшего мести Чосокабэ отступить. В чудовищном бешенстве он схватил первое, что попалось под руку – лежавший на палубе якорь – и нанес удар такой силы, что от его мощи и вспыхнувшего огненного вихря нос корабля превратился в обломки, а врагу оторвало голову и измочаленное тело вместе с горящими досками отправилось на дно. Без остановки Моточика в бешенстве кинулся крушить солдат врага этим же якорем, обрушивая на них волны неистового пламени, что горели в его переполнившейся болью и яростью душе. За несколько секунд все враги, что были на палубе корабля-ловушки, были уничтожены, а сам Чосокабэ в бешенстве ринулся на вражеское судно, где, раскидав  противника, одним ударом развалил корабль пополам, от борта до борта и поджег его.
Увидев это, на втором корабле враги поспешно стали сдаваться в плен, а самого капитана, своей неудержимой яростью вырвавшего победу, едва успели подобрать с пылающих обломков вражеского корабля – корабль-ловушка, хоть и лишился носа, но еще держался на плаву и не тонул. Большая часть команды Фугаку осталась на захваченном корабле, а те, что остались на родном судне, быстро привели его к начавшему черпать воду кораблю-ловушке и забрали капитана, команду и пленных послов (вместе, конечно, со всем ценным, что успели забрать – пираты и есть пираты).
Ликование команды, не смотря на тяжелый бой и солидные потери, было невероятным. «Демон Онигасима!» «Демон Западных Морей, Морской Дьявол во плоти!» - вопили они, увидев мощь своего аники. Так и повелось. А якорь этот Моточика наточил до бритвенной остроты там же и не расставался с ним, в последствии перековав его и насадив на древко с цепью.
На утро, укрывшись тем же туманом, в главную гавань Сануки вошли два корабля. Над каждым бились два флага – фиолетовый флаг с черепом и нагинатой пиратского атамана… и флаг хозяина Сикоку. А на носу шедшего впереди бывшего корабля владыки Сикоку красовалась его же оторванная бешеным ударом Моточики голова – тело улетело за борт, а сплющенную голову выкинуло на корму корабля-ловушки. Голова врага, месть которому Моточика готовил десять лет, теперь была насажена на копье, и чайки клевали её глаза. Лицо, впрочем, еще можно было узнать. Бесстрашным ударом, до безумия отважные после вчерашнего боя своего казавшегося теперь непобедимым полубогом аники, пираты во главе с наскоро забинтовавшим на боку раны Моточикой ринулись в порт – и захватили его с двумя сотнями солдат против двух тысяч. Послов же отпустили, отдав им захваченный в той ночной схватке корабль и всё их имущество, с наказом рассказать соседнему дайме, кто теперь правит Сикоку. И по всему острову быстро разнеслась весть – «Я, Чосокабэ Моточика, сын Чосокабэ Кунечики, восставший из мертвых как Морской Дьявол, Демон Онигасима, теперь правлю этим островом по праву сильнейшего! Все видели голову тирана и ублюдка, что ныне стоит на площади в стеклянном сосуде с крепчайшей водкой, дабы не испортилась раньше времени, а потом будет брошена в море – птицы уже сожрали её глаза, рыбы сожрут всё остальное, как уже сожрали тело. Я новый властелин Сикоку по праву сильнейшего! Покоритесь, или познаете мой гнев, как познал его ваш старый господин!»
И все, кто раньше с радостью перебежали от слабого даймё к сильному, теперь кинулись целовать ноги Моточики, благодаря его за избавление от деспота и самодура. Конечно, родня покойника начала бунтовать, но после того, как несколько ближайших замков были показательно вырезаны (впрочем, женщин и детей Моточика не тронул – помнил, что это такое), сложили оружие и были высланы с острова. В возрасте без пары дней девятнадцать лет он стал правителем острова – беглец, мертвец, монах, разбойник, пират. «Демон Онигасима» - почтительно гнули спины сразу же ощутившие стальную хватку нового властелина сановники. «Аники!» - радостно орали его приближенные, которые тут же взлетели до небес, как им казалось – из простых пиратов вон куда!
Впрочем, дворяне, про которых Моточика знал, как те ненадежны, тоже надолго не задержались на острове – ощутив на себе новые порядки, когда у власти становились талантливые разночинцы, еще вчера бывшие ронинами, пиратами, нищими самураями, не имевшими ничего кроме меча, а то и вовсе крестьянами и ремесленниками, льстивая и склонная к приспособленчеству (а потому и выживавшая на острове с законом «только сильный прав») знать сама поспешила захапать как можно больше богатств и бежать с острова. Зато простой народ и мелкие кланы вздохнули полной грудью.
Теперь месть была свершена, но оставался вопрос, что же делать теперь? Первым делом Моточика решил несколько… изменить свои отношения с  пиратским братством. Найдя человека, который был главным представителем на Сикоку, он договорился через него с «адмиралом» о том, что отважный капитан Чосокабэ-доно, взлетевший так высоко, будет предоставлять на своей территории убежища другим отважным капитанам – разумеется, те почтут за честь отблагодарить брата-капитана за гостеприимство. И «торговцам» братства (то есть, контрабандистам) будут всегда рады на Сикоку, и никто не будет чинить им препятствий – просто они, как это принято, будут «оказывать дань уважения» владеющему территорией капитану. Словом, всё установилось таким образом, что братство легко избавляет Сикоку от любой экономической блокады и нехватки чего бы ни было, взамен получая полную легализацию своего промысла на острове, которым правит достославный отважный капитан – и, с этого момент, «старший брат» (опять аники – ухмылялся Чосокабэ), то есть член совета пиратской гильдии. Сикоку был превращен в пиратский Клондайк, в Мекку вольного морского народа.
Постепенно яростный мститель, жестокий и безумный Демон Онигасима всё больше и больше становился «всеобщим аники» - он, помня о том, что творилось на острове за десятилетие тирании, старался помогать и поддерживать людей, вникать в их беды и заботиться о них. Разумеется, не забыл он и о «ничтожных иноках» - монастыри, что так помогли ему, получили серьезную помощь, да и на материк, к «горным старцам» отправилась делегация со щедрейшей благодарностью. Впрочем, на попытку «горных старцев» повлиять на его политику Моточика ответил вежливым, но твердым отказом, предложив в ответ взаимовыгодное сотрудничество. И «ничтожные иноки», подумав, согласились – им уже было ясно, что давить на такого правителя не выйдет, а вот щедрость и честность свою он более чем доказал.
Остров медленно, после нескольких десятилетии упадка, начал подниматься с колен. Конечно, соседи роптали – и пиратов, мол, привечает, и дворян прогнал, и вообще, на что всегда слышали один ответ – «Да мне по барабану, я не самурай, я – пират!»
Разумеется, нашлись и те, кто позарился на ставший лакомым кусочком остров вольницы. Тот же Мори Мотонари. Впрочем, Мотонари быстро и решительно получил по слишком жадным рукам, что положило начало вялотекущему, но от этого не менее серьезному конфликту между Аки и Сикоку – впрочем, Моточика только был доволен – теперь «вольное братство» с его попущения радостно потрошило корабли Мори, который, как и многие другие надменные даймё, презирал плату «каким-то бандитам». А еще была и Сайка Магоичи, дерзкая красавица с множеством опасных игрушек. Но на эту Моточика обиды не держал – он знал, на что пойдешь, когда из родного дома выгнали. Но своего острова, который полюбил сердцем, с которым сросся в неразделимое целое, пиратский атаман, конечно, не отдал, хотя и отпустил девушку с миром. Нет, пусть-ка лучше потрудится над своими дураками, которые того лидера выгнали только на основании того, что у неё сиськи (отпадные сиськи, кстати! Да и всё остальное тоже весьма, весьма)…
Остров процветал. Благодаря братству Моточика превратил его в надежный оплот «легализованного пиратства», завязал обширнейшие товарно-денежные отношения с множеством гайдзинов – от датчан и голландцев от китайцев и индусов, и сумел построить «корабль своей мечты», названный в честь когда-то ушедшего на дно, не спустив флага в бою с превосходящей флотилией Мотонари своего первого корабля – «Фугаку». Крепость Фугаку. Как сам он шутил, «садовый домик Морского Дьявола – Фугаку».
Сады Демона Онигасима приносили урожай круглый год. А скоро они стали еще обширней. Старый «адмирал» братства пиратов решил уйти на покой, и, по традиции братства, назначил себе преемника из «совета старших братьев». И им оказался молодой, амбициозный, волевой, отважный и благородный Чосокабэ Моточика – как сказал сам старый «адмирал», «пора было переводить братство на новый уровень, и я всё гадал – как. А он пришел и всё молча сделал. Кто еще?» И, как ни странно, недовольных не было.
По традиции, новому «адмиралу» братство преподносит символический подарок – зверушку-талисман из далеких земель; в имени живого талисмана всегда должно быть какое-то звание, которое выбирает капитан, и символическое имя, которое дается предшественником (или если тот умер, не успев выбрать преемника – советом). Так у Моточики оказался Фууринто-тайчо. Имя действительно было символическим – оно состояло из «Фуу», «обычай», «Рин», «жестокий» или «грубый» и «То», «путь.» «Путь жестокого обычая» - так назвал старый «адмирал» попугая в честь обычая Сикоку – править всегда сильнейшему. Ну а уж «капитаном» птицу окрестил сам Моточика. Попугай был из породы долгожителей, и они быстро нашли общий язык с новым «адмиралом всея пиратства» - птица поднимала Моточике настроение, каждый раз напоминая о том, что всё было не зря и ничего зря не бывает, а попугай с радостью обучался у своего владельца соленым морским фразочкам и всегда получал самые вкусные финики, которые Чосокабэ заказывал аж из Аравии транзитом через своих индусских друзей специально для него.
Так и живут. Фугаку наводит ужас на врагов лихого пирата, аники заботится о своем острове с тщанием и любовью, Демон Онигасимы возделывает свои сады – моря теперь уже всей Японии. Хотя, конечно, родное Море Сэто навсегда самое любимое. Любимый сад Морского Дьявола, и горе тому, кто посмеет на него покуситься!

7. Способности и оружие, которым умеет пользоваться персонаж:
Во-первых, стоит отметить невероятную физическую силу Чосокабэ. Размахивать громадным якорем одной рукой, залихватски уперев другую в бок – это, знаете ли, надо быть невероятно сильным. Безусловно, обладает железным здоровьем и громадной выносливостью. Теперь конкретно по способностям.
Во-первых, пламя. Нет, не так. ПЛАМЯ. Яростный огонь в душе пиратского атамана позволяет ему любую свою атаку превращать в неистовый пылающий смерч, не только сокрушая, но и испепеляя врагов.
Как известно, основное оружие – громадный якорь, которым Моточика и сражается. Причем всегда одной рукой. Существует, так сказать, три основных «стиля боя» якорем. Первый – собственно, разнообразные комбинации и каты, основанные на использовании якоря одно рукой в ближнем бою. Атаки, как правило, весьма размашисты, обладают приличной скоростью и громадной силой, что позволяет с равным успехом использовать их и в противостоянии отряду вражеских солдат – всем, кто близко стоит, мало не покажется, полетят клочки по закоулочкам – так и в поединках. Есть как и более быстрые приемы, вроде вращения пылающего якоря восьмеркой или быстрого удара от земли, подкидывающего врагов вверх, так и размашистые, мощные удары, вроде рубящего сверху вниз, вбивающего даже самых крепких врагов в землю или мощного бокового удара аж из-за спины летящим якорем. Второй «стиль» - это вращении якоря за цепь, что позволяет использовать его для неожиданных, трудно просчитываемых атак под разными углами и использования якоря как гарпуна. Более подходит для боя один-на-один – цепи не придать инерцию больше, чем в начале замаха, и когда врагов много, оружие наверняка снеся пару самых ретивых придется возвращать и вновь размахиваться. Третий стиль – использование якоря как проводника для огненных атак, что позволяет с его помощью летать на огненной струе, перемещаться по воде, точно торпеде, а так же метать якорь, как баллистическую ракету, нанося пламенными взрывами громадный урон.
Кроме того, Моточика носит при себе коварную и тонкую, но при этом невероятно прочную сеть, которую, привязав к тыльной стороне древка своего алебардоподобного оружие может ловко метать во врагов, лишая их подвижности. Как правило, сначала происходит метание «от древка», используя его как пращу, после чего на затягивающую веревку резко наступают ногой, чтобы затянуть ловушку, петля сбрасывается с якоря, и вуаля – пока враг барахтается, рвет или режет сеть, можно спокойно разделаться с ним. Идеальная штука, когда твой противник, скажем, прыткий шиноби. Кроме того, пиратский адмирал владеет жестким и эффективным рукопашным боем, который, благодаря железным перчаткам и сапогам, весьма эффективен в своём сочетании быстрых хуков и крюков с внезапными ударами голенями и коленями в корпус.
Но, конечно, основа прославленной и грозной боевой мощи Демона Онигасимы это именно сочетание сокрушительных и непредсказуемых атак тяжелейшей помеси алебарды и якоря с неистовым пламенем. 

8. Пробный пост(не менее 8ми строк):
опционален. Адмиристратор попросит вас написать его, если будет надобность.

9. Связь с Вами:
Знаете.